В 1745 г. в Московскую контору Синода поступил донос от проживавшего в Екатеринбурге крещенного в православие шведского «полоняника» Федора Иванова сына Денисова, с информацией о том, что в деревне Становой живут многочисленные раскольники, которыми руководит Игнатий Семенов сын Воронков. На донос власти отреагировали на удивление оперативно и вскоре Воронков и проживавшая с ним Авдотья Никитична (Евдокия Никитина дочь Павлова) были арестованы, отправлены в Тобольск, где их «с пристрастием» допросили.
Следователи выяснили любопытные подробности. Оказалось, что Игнатий Воронков - это бывший донской казак, сосланный «в Сибирь» в 1728 г. за попытку побега на Кубань к казакам-«некрасовцам». Вслед за ним поехала и Авдотья, которую в источниках именуют «солдатской женой». Почему она добровольно отправилась за Игнатием «в неизвестность», да еще от живого мужа, можно объяснить одним словом: «Любовь». А вы говорите – «жены декабристов».
Примечательно, что ссыльный раскольник по какой-то причине доехал только до Екатеринбурга, где, благодаря помощи неизвестных покровителей, стал… ключником (говоря современным языком – завхозом) в екатеринбургском доме самого В.И. де Геннина. После того, как горный начальник покинул Урал, Воронков в 1734–1737 гг. остается на прежней должности у «капитана флота» А.Ф. Хрущева – первого заместителя В.Н. Татищева.
После «выхода в отставку», в конце 1730-х гг. Игнатий Воронков уехал из Екатеринбурга (хотя там осталась принадлежавшая ему усадьба) и переселился в д. Становую. Главной удачей для следствия стало признание Воронкова в том, что именно он возглавлял общину поморцев-«перекрещенцев». Несмотря на то, что Воронков стойко перенес пытки и никого не выдал, поморская община в Становой вскоре прекратила существование (оставшись без наставника, часть людей перешла к беглопоповцам, некоторые предпочли бежать, кто на Таватуй, кто в Сибирь, а кто и за пределы России – «в Бухарскую и Контайшинскую земли»).
Что касается И.С. Воронкова и его верной спутницы Авдотьи Никитичны, то им удалось живыми, хотя и «изрядно потрепанными», выйти из Тобольской тюрьмы (скорее всего, в начале царствования Екатерины II). Остаток жизни они провели на Урале в Таватуйском селении, где и похоронены. Их могилы, которые конечно же находятся рядом, до сего дня почитаются поморцами.